Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
сможет. «Никаких разговоров, ты знаешь почему».
Мать, так и не поев, идет в комнату и включает цветной телевизор, постоянную приманку, на полную громкость, чтобы дочь, надувшая губы, раскаялась, ведь из двух удовольствий она выбрала самое пустое. Мать отчаянно ищет, чем бы утешиться, и находит утешение в мысли, что дочь привела мужчину домой, а не куда-нибудь в другое место. Мать опасается, что там, за забаррикадированной дверью, в полный голос звучит их плоть. Мать боится, как бы молодой человек не позарился заодно и на их денежки. Нетрудно себе представить, что он не прочь получить деньги, даже если умело прикидывается, что хочет заполучить дочь. Он может получить все, а вот денежки – никогда, принимает решение семейный министр финансов и собирается завтра же поменять кодовое слово в сберкнижке. От кодового слова «Эрика» придется отказаться. Дочь ожидает большое разочарование, когда она в банке попытается вручить молодому человеку их сбережения.
Мать опасается, что там, за дверью, дочь прислушивается только к голосу своего тела, которое, возможно, уже расцветает под чужими ласками. Она включает телевизор так громко, что его уже слышно соседям. Стены квартиры дрожат под звуками фанфар Страшного суда, возвещающих о начале программы вечерних новостей. Соседи скоро примутся стучать швабрами в пол и в потолок или появятся на пороге, чтобы лично предъявить жалобу. Так Эрике и надо, главной причиной нарушения тишины в доме мать объявит именно ее, и в будущем Эрика не сможет посмотреть в глаза никому из соседей.
Из комнаты дочери, где происходит вредное для здоровья возбуждение нервных клеток, не доносится ни звука. Ни щебетания, ни кваканья, ни раскатов грома. Даже если дочь примется громко кричать, мать при всем желании не услышит. Мать уменьшает громкость телевизора, сокрушающегося о плохих новостях. Ей хочется услышать, что происходит в комнате дочери. По-прежнему ничего не слышно, потому что сервант у двери заглушает все звуки, все движения и шаги. Мать выключает звук, но из-за двери не доносится ни шороха. Мать вновь включает звук, чтобы под шум телевизора на цыпочках прокрасться к двери и подслушивать. Какие звуки услышит сейчас мать: звуки страсти, звуки боли или те и другие сразу? Мать прикладывает ухо к двери: как жаль, что у нее нет стетоскопа. Какое счастье, они просто разговаривают. Но о чем они разговаривают? И чем они при этом занимаются? Говорят ли они о матери? Мать утратила всякий интерес к телепрограмме, хотя она всегда внушает дочери, что ничто не сравнится с телевизором, когда закончится длинный трудовой день. Трудится только дочь, но матери всегда позволено смотреть телевизор с нею вместе. Вся соль смотрения для матери заключается в установлении общности с ребенком. Теперь вся соль испарилась, и у матери нет никакого аппетита к телевизору. Это скучно и ни о чем ей не говорит.
Мать идет к запретному шкафчику в гостиной. Она наливает себе рюмочку ликера, потом еще и еще одну. В ней разливаются усталость и тяжесть. Она опускается на софу, потом наливает еще рюмочку. За дверью дочери что-то растет и множится, словно раковая опухоль, продолжающая свой рост даже тогда, когда ее обладатель давно умер. Мать продолжает пить ликер.
Вальтер Клеммер готов уступить своему желанию и наброситься на Эрику Кохут теперь, когда закончены подготовительные работы и двери заперты. Никто не войдет, но и никто не выйдет без его помощи. Он своей мускульной силой переместил сервант к двери. Женщина находится рядом с ним, а сервант защищает их обоих от внешнего вторжения. Клеммер расписывает Эрике фантастическую близость, хорошо приправленную любовными чувствами. Как прекрасна любовь, когда наслаждаешься ею с тем, кто тебе действительно подходит. Эрика говорит, что хочет быть любимой лишь после долгих блужданий и исканий, пройдя сложные пути и перепутья. Она с головой погружается в свое намерение быть лишь предметом и гонит свои чувства прочь. Она суетливо укрывается за сервантом стыда и за комодом неловкости, и Клеммеру придется отодвинуть мебель, чтобы добраться до Эрики. Она будет лишь инструментом, на котором сама научит его играть. Он будет свободен, а она – в цепях. Однако решать, какие это будут цепи, надлежит самой Эрике. Она сама превратит себя в предмет, в инструмент; Клеммеру предстоит решиться на то, чтобы воспользоваться этим предметом. Эрика требует вслух, чтобы Клеммер прочитал письмо, и мысленно заклинает его, чтобы он поднялся над содержанием написанного, как только с ним ознакомится. И пусть это будет связано с единственной причиной, с тем, что его чувство – это настоящая любовь, а не только ее слабый отблеск, отбрасываемый на луга. Эрика будет совершенно недоступна Клеммеру, если он спасует перед ее стремлением к насилию. Однако она будет счастлива, зная о его сердечной склонности, которая исключает насилие по отношению к своей избраннице. И при этом все же ему позволено овладеть Эрикой лишь путем насилия. Он должен любить Эрику до полного самозабвения, тогда и она станет любить его до полного самоуничижения. Они предъявляют друг другу надежные доказательства своей привязанности и верности. Эрика ждет, чтобы Клеммер из любви к ней поклялся в отказе от применения силы. Эрика из любви к нему поклянется в отказе от отказа и потребует, чтобы он поступил с ней так, как это до мельчайших деталей описано в письме, причем она страстно надеется, что ей удастся избежать того, чего она требует в письме.
Клеммер смотрит на Эрику с любовью и уважением, словно кто-то наблюдает за тем, как он смотрит на Эрику с уважением и преданностью. Невидимый зритель стоит у Клеммера за спиной. Что касается Эрики, за спиной у нее маячит спасение, на которое она страстно надеется. Она вверяет себя в руки Клеммеру и надеется на спасение благодаря абсолютному доверию. От себя она ждет послушания, а от Клеммера – приказов, дополняющих ее послушание. Она смеется: «Для этого требуются двое!» – Клеммер смеется вместе с ней. Он говорит, что им не нужно обмениваться письмами, достаточно простого обмена поцелуями. Клеммер заверяет свою будущую возлюбленную, что она может говорить ему все, ну абсолютно все, и нет необходимости специально писать письма. Женщине, умеющей играть на рояле, нечего бояться стыда! Сексуальную привлекательность для мужчин, убиваемую разумом, она может возместить красивым внешним видом. Клеммеру не терпится вознестись на крыльях любви высоко в небо, не обращая внимания на путевые указатели, установленные в письме. Вот ее письмо, почему он его не вскрывает? Эрика смущенно возится со своей свободой и волей, которые могут спокойно уйти в
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
